Отречение
Когда-то давно я пыталась издовать общеуниверситетский литературный альманах, но дело застопорилось, и дальше интернет издания 1-ого номера пока не пошло... А это один из рассказов из альманаха.

Отречение

Моему другу Максу М.

Он был не то чтобы негодяй, а гнида какая-то. Ему мы
говорили: "Отрекись глупенький", - а он отвечал нам: "Отрекаюсь", - а сам не отрекался. То есть он отрекался, но всем видом своим, всеми этими двумя ногами и руками неправильными - стоял на своем. Наши товарищи уполномочили меня поговорить с ним, и я ему, как пришел в его комнатенку, так и сказал: "Послушай друг, я тут все думал-думал… вот согласись, что ты… не такой какой-то… ты даже не негодяй, а гнида какая-то", - а он на меня по-своему посмотрел и ничего не ответил, а только ножкой мимо табуретки махнул - продолжай. Я говорю: "Ты, это, ты… ну, отрекись глупенький". - Он на это говорит: "Отрекаюсь". И нагло всеми своими глазами меня в упор игнорирует; у меня, знаете ли, руки опускаются: я ему, значит с добром, а он снова по-своему. И сам думаю, - не надо, не сразу, объясни сначала ему: что к чему. Я говорю: "…Ты, конечно, отрекаешься…я тебе верю… но… ну, как же тебе, глупенькому объяснить… ты ведь отрекаешься… но ты же сам знаешь, что всем видом своим не отрекаешься…ты руками и ногами своими на своем стоишь…ты вот что: отрекись руками и ногами своими". - он и говорит: "А как я отрекусь товарищ?" - а я ему говорю: "Ты, если отречешься, то ты отрекись полностью, ты тогда свои все гнидовские качества забудь и стань как все. - " Да я ведь как все, товарищ, я разве иначе?" - "Нет, - я ему говорю, - ты только говоришь, что как все, а ты товарищ совсем другой, ты гнида. Добро бы был бы ты нормальный противный негодяй, я бы тогда тебя ненавидел; а я товарищ неопытный и не знаю, что с тобой делать. Ты должен как мы стать, понял?" - "Да с радостью, - он мне говорит, - я разве не хочу как вы стать". - "Да все ты мне врешь, гнида, и вовсе ты не стараешься; даю тебе, тем не менее, последний шанс". - и ухожу, поскольку я тоже человек и мне даже гниду, а жалко, - он тоже нам брат и его воспитывать и перевоспитывать надо.
Товарищам я в своем малодушии признался, и те мне сказали, чтобы я через одну неделю еще пришел к нему и поговорил, а он эту неделю не думал вовсе о том, как бы стать как все (в силу этой своей гнидовитости). Тогда я хоть и пожалел, а позвал по телефонной трубке товарищей и вместе мы его из комнатенки вытащили и приволокли к главному мастеру. Мастер его ударил по лицу, поскольку был товарищ твердый и измотанный войной, славный человек. - "Гнида ты поганая", - покачал головой мастер и велел всем остальным товарищам выйти вон; я тоже вышел, но был товарищем хитрым и изобретательным и спрятался в вышестоящей нише. На третьем этаже, под самым потолком залы мастера. И все слышал и даже видел из слухового отверстия, которое было устроено товарищами специально для подслушивания).
Мастер ходил по своей зале и рассуждал вслух: - "Ты дурак и гнида, а товарищи наши не берут себе в товарищи таких как ты. И так над тобой все смеются, дураком называют, а теперь вот догадались, что ты гнида. Никто тебе, сволочу, верить не будет - вот что". - А потом подскочил к нему и с размаху его треснул два раза: сначала по левой щеке, а потом и по правой щеке; затем он припер его к стене и потряс, держа за грудки. Я думаю, что это не жестоко, а наоборот правильно: главный мастер потому и главный мастер, что не мягок, а суров. Он хлестал его в остервенении по щекам, а гнида поганая дрожала. - "Отрекись, негодяй. Отрекись!" - кричал мастер, а я с верой в воспитательные силы мастера и с любовью к будущему, отрекшемуся от своих заблуждений, человеку, внимал звукам пощечин. - "Вот что, - сказал мастер, - я тебя сейчас спрошу: посмотри на себя и скажи: ты не гнида разве?" - он же, вместо соглашения с истиной, выкинул свой торс вперед и визгливо рявкнул: - "Да сам ты ублюдок, зверь, жестокая и тупая тварь!". Я, когда услышал это, обхватил уши руками и сначала не хотел смотреть вниз, но потом все же посмотрел. Мастер наказал его за наглость жестокими звенящими оплеушинами и отвернулся, чтобы взять что-то, но здесь он, эта гнида, встала с колен, взяла в руки табуретку и злодейски убила мастера по голове. Мастер разлился священной товарищеской кровью и пробормотал слова-проклятья. Я испугался и побежал вниз, зовя товарищей к отмщению криками: "Мастера убили!" Некоторое время мы его искали, предчувствую фальшивое ощущение предстоящей схватки с гнидой, но ничего такого не было: он нашелся в два счета и не сопротивлялся. - "Да я же теперь как вы, я как вы стал, зачем вы меня задержали?" - говорил он совратительные слова. Мне показалось, что он и в самом деле отрекся - уж и не знаю почему. Теперь мне кажется, что и товарищи это почувствовали. Один сказал: "Поздно ты нашим, товарищ, стал. Ты совершил сначала убийство товарища, а это грех, поэтому тебе не видать нашего товарищеского прощения, и мы сейчас пойдем тебя казнить". - убийца хотел что-то возразить, но товарищи заткнули ему рот поочередно своими кулаками и поволокли к подвалу, открыли люк, скинули вниз и застрелили (еще в полете) из карабинов. - "Вот, - сказал один товарищ, - хоть и вниз головой, а все же отрекся, и на том хорошо". Вечером все только и говорили, что про его отречение. А мне вот сейчас кажется, что он в полете тоже гнидой был. Ничего он не отрекся. Я сказал новому главному мастеру, тот ударил меня и велел прекратить. Я и прекратил и теперь тоже считаю, что он отрекся и перестал быть гнидой, в чем вижу свою личную заслугу (когда у меня будут внуки, я им расскажу, как мы заставили одного гниду стать верным товарищем и скажу в самом конце истории мораль: "Не будьте, внуки, гнидами").
Альберт Поляков

Re: Отречение
рассказ хороший, но... немного мрачноватый. Мало в нем светлых красок

Re: Отречение
Не завидую автору этого рассказа.

Почему?